Дмитрий Трубин — современный российский художник, известный своей склонностью исследовать и экспериментировать с разнообразными художественными техниками. Его разнообразное портфолио включает в себя рисунки для взрослых, открытки и календари, а также мультфильмы, демонстрирующие его универсальность и креативность.
Выпускник художественного факультета Московского полиграфического института в 1989 году, Дмитрий Трубин является членом Союза художников России с 1991 года. За плодотворную карьеру он проиллюстрировал более 80 книг преимущественно любовного жанра для московского издательства. дом. Его активное участие в 85 художественных выставках в России и за рубежом принесло ему признание и признание.
Работы Трубина находятся в уважаемых коллекциях, в том числе в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве и Архангельском областном музее изобразительных искусств. Кроме того, его произведения украшают частные коллекции в различных странах, таких как США, Канада, Великобритания, Франция, Германия, Швейцария, Турция, Норвегия и Италия.
Помимо иллюстративного мастерства, Дмитрий Трубин является разносторонним художником, занимающимся живописью и станковой графикой. Он также является писателем, проиллюстрировавшим десять книг собственного творчества. Его вклад в сферу искусства принес ему престижные награды, в том числе Международный почетный диплом имени Ганса Христиана Андерсена и лауреат премии «Сбукер» в Японии.
Дмитрий Трубин носит почетное звание члена-корреспондента Международной академии литературы, искусства и науки «ГРЕЦИ-МАРИНО» в Верчелли, Италия. Примечательно, что он удостоен звания кавалера ордена Академии «ГРЕЦИ-МАРИНО» и имеет звание Заслуженного артиста России.
Крым Дмитрия Трубина
Свободный микрофон с Владимиром Лойтером, эфир 01.04.15
Художник Дмитрий Трубин - победитель конкурса "Образ книги 2014"
Репортаж с выставки г.Архангельск
Всем спасибо что пришли!!!!
В мастерской
Мои книги
Кого-то может озадачить или удивить или даже возмутить, что все то, что я делаю, такое прямолинейное, прямоугольное, такое нарочито угловатое. Я и сам еще несколько лет назад не думал, что так полюблю прямую линию и если я видел круглое – рисовал круглое, если овальное – рисовал овальное. Как все. Хотя я и слышал что-то о квадратуре круга, но особо не заморачивался. Пока не полюбил. Не полюбил линейку. Это не было любовью с первого взгляда, мы были знакомы давно, но друг к другу относились прохладно, если не совсем холодно. "Что он Гекубе, что ему Гекуба!" И вот все изменилось, я полюбил, и все (или почти все), что я делаю теперь имеет прямолинейную структуру, и круг посредством моей любимой линейки становится квадратом, и овал становится прямоугольником. Я даже не знаю, что бы я делал, не будь у меня линейки, без нее я как бы безоружен теперь, гол, неукомплектован. А с ней, с линейкой я, напротив, вооружен, я даже воином себя чувствую, когда провожу свою, неукоснительно прямую, линию; мне кажется даже, что первой линейкой было копье и им измеряли величину зверя или дальность полета, а значит, воин и был первым геометром – служителем прямой линии своего копья, то есть.
Мне нравится это, пусть и спорное, но тождество. Я люблю линию, люблю быть ее делателем, мне милы прямые углы и углы непрямые, я живу по Эвклиду, мои прямые не успевают перестать быть таковыми – чтобы искривиться, им не хватает пространства. Я рад этому, рад этой замкнутости среды, где существует мой мир, линейный (но линейными называют корабли!) а значит, "линеарный", нарочито аскетичный – мир прямой линии. Мне кажется еще, что прямая экономит время (а мне дорого время!). Ведь кратчайшее расстояние между точками есть прямая. Я знал это всегда, но по-настоящему понял только теперь.
Can puzzle or surprise someone or even to revolt that all that I do, such rectilinear, rectangular, such deliberately angular. I and itself didn't think several years ago that so I will fall in love with a straight line and if I saw round – drew round if the oval – I drew the oval. As all. Though I also heard something about a circle quadrature, but especially didn't bother. I didn't fall in love yet. I didn't fall in love with a ruler. It wasn't love at first sight, we were familiar long ago, but to each other belonged cool, if not absolutely cold. "That he is Gekube that to it Gekuba!" And here everything changed, I fell in love, and all (or nearly with all) that I do has rectilinear structure now, and the circle by means of my favourite ruler becomes a square, and the oval becomes a rectangle. I don't even know that I would do, there is no ruler at me, without it I am as if unarmed now, the goal, is understaffed. And with it, with a ruler I, on the contrary, am armed, I even the soldier feel when I draw the, strictly a straight line, the line; it seems to me even that the spear was the first ruler and by it measured the size of an animal or flying range, so, the soldier and was the first geometr – the attendant of a straight line of the spear, that is.
I like it, let and disputable, but identity. I love the line, I like to be her maker, right angles and corners indirect are lovely to me, I live according to Euclid, my straight lines don't manage to stop being those – to be bent, they don't have space. I am glad to it, is glad to this isolation of the environment where there is my world, linear (but linear call the ships!) so, "linear", deliberately ascetic – the world of a straight line. It seems to me still that the straight line saves time (and time is expensive to me!). After all the shortest distance between points is a straight line. I knew it always, but really understood only now.
Почему ты пишешь картины сериями?
Дмитрий Трубин: А почему убийцы серийными бывают? - Они не могут насытиться! Точно так же и я... Только я, конечно, не убийца, а серийный создатель. Если я влезаю в какую- то тему и начинаю писать, то, завершая одну работу, я уже вижу следующую, как продолжение темы, и так - во множестве вариаций. Мне хочется «дожать» тему до конца; я - как бультерьер: мне нужно всё сделать сразу и быстро. Есть и другая причина моей творческой серийности: работу художника я начинал с книги, а книга подразумевает цикл, в книге ты должен мыслить сериями. Получив образование в полиграфическом институте, я научился работать сериями, множить, развивать тему.
Пикассо тоже сделал много серий.. Ты сравниваешь себя с ним?
Да, когда гордыня меня одолевает - я могу сравнить себя с Пикассо. Володя Резиц- кий, когда его не принимал губернатор, мог хлопнуть дверью и сказать: «Я для вас - как Растропович!». И я могу время от времени «хлопнуть дверью» и сказать: «Я для вас - как Пикассо!». Для меня Пикассо - самый сформулированный, идеальный художник. Что бы он ни сказал про искусство - это всё страшно интересно. Пикассо - самый цитируемый художник. В то же время он не был слишком сильно образован, он всё интуитивно получил от своего отца-художника, от друзей, от среды. И он всегда мыслил по- детски, у него даже на старческих фотографиях (под 90 лет) глаза горят, как угли. Это человек, который прожигал всё вокруг себя. Кажется, Кокто сказал: «Когда выходишь из мастерской Пикассо, мир кажется несформулированным». Это потому, что Пикассо переделал Божий мир, сформулировал его по-своему, иначе, современнее. Он нашёл новое видение, новые краски, новые формы. Я влюблён в него - это не значит, что я не люблю других художников, но если бы пришлось оставить кого-нибудь одного, я бы оставил Пикассо.
Ты пишешь картины, связанные с едой? Какая из них «самая вкусная»?
Когда меня спрашивают о любимых картинах, я говорю: «Та, которую делаешь последней, та и любимая». Иначе я её не делал, если бы не думал, что она - лучшая. Каждый раз я жду новых открытий от своей работы, и следом за «последней» всегда приходит другая... И что значит «вкусное»? Вкус - это же не только то, что воспринимают вкусовые рецепторы. Обнажённое женское тело - разве это не вкусно? Я пишу огромное количество обнажённой женской натуры - много плоти, много жизни, много витального чувства. Я - человек, очень витально обозначенный в пространстве, я страшно люблю жизнь. Могу легко увлечься странными вещами - вдруг полюбить какие-нибудь старые утюги и писать утюги, и видеть в них особо ценное качество.
Твой «Евангельский цикл» - неожиданно, интересно... Как ты относишься к версии, которая вошла в современную массовую культуру как «Код Да Винни»?
«Код Да Винчи» я не читал и фильм тоже не смотрел. Более того, я не люблю все эти метафизические изыскания, и магия меня не интересует... В начале 19-го века о Леонардо писали как о дьяволе, искусителе: осуждались все эти его улыбки - «Джоконды», «Мадонны в гроте»... Каждый находит то, что ищет. И магию можно найти во всём: проведённая по бумаге линия - она уже полна магии – магии искусства. Как православный атеист, я не верю в дьявола. Дьявола в сущности (во всяком случае для меня) нет…Леонардо был агностик, не мистик, он постигал мир. Он был гораздо более деятель науки, нежели искусства. Он ни одну свою работу так и не довёл до конца. «Тайную вечерю» он писал очень долго, только к лику Христа (по Мережковскому) он возвращался в течение 14 лет. В отличие от него Микеланджело был настроен на результат, на плод, а Леонардо акт зачатия интересовал гораздо больше, нежели итог. Он постоянно отвлекался. Если герцог предлагал ему заняться осушением, он тут же загорался идеей - и уходил в осушение... Если праздниками - он с радостью делал декорации. И всё это, оставив живопись.
Ты называешь Фому истинным апостолом, а Иуду - предателем. Но как тогда воспринять просьбу Христа к Иуде - пойти и свершить должное? Христос знал, что должен сделать Иуда?
В своей книге «Иуда Искариот» писатель Леонид Андреев утверждает, что Иуда - самый верный друг Христа. Друг, который пошёл на убийство собственной души, потому что Христос мог колебаться в исполнении своей миссии из-за своей человеческой сущности. Такая точка зрения - вне догм, всё здесь очень по-человечески. Но я привык оперировать поступком Иуды как классическим предательством. Меня интересует только формула. В своей работе я иду вслед за Леонардо, а он никак не мог возомнить Иуду «другом» Христа: тогда это никому и в голову прийти не могло. Он считал, что Иуда - это Иуда, и ему место – в петле.
Активно работающие художники Архангельска об искусстве, пространстве, себе и своем городе.
Специальный медиапроект Архангельского салона-галереи и free-agency MAGNUM.
РОЗОВЫЙ САД ДМИТРИЯ ТРУБИНА
В мастерской художника Дмитрия Трубина. Архангельский художник Дмитрий Трубин рассказывает о себе, своей живописи, семье, искусстве, линеарности, парафразах, гвоздях и многом другом, а также показывает свои картины.
Интервью с выставки
